Просмотр исходного текста страницы Лейман К.С. Рецензия на "Воспоминания" Родзянко

<center>'''[[Лейман Константин Степанович|Лейман К.С.]] Рецензия на "Воспоминания" [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]]'''</center>


Будучи участником эпопеи [[СЗА|Северо-Западной армии]], служа в штабе генерала [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]], близко зная лиц, его окружавших, зная многие факты и события, внимательно перечтя его воспоминания, поневоле задаешься вопросом о странности освещения генералом [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]] своих сподвижников и некоторых событий. <...>

Описание взятия Красной Горки вряд ли <...> вполне отвечает действительности. Виновны ли исключительно ингерманландцы и они ли одни скрывали от штаба переход крепости. До официального донесения о переходе Красной Горки в штаб [[1-й стрелковый корпус|1-го Стрелкового Корпуса]], была получена отрывочная телефонограмма о бое Красной Горки с Кронштадтом, к чему заведующий оперативной частью штаба ротмистр [[Щуровский Андрей Владимирович|Щуровский]] отнесся как к провокации.

В тот же день вечером вернулся из отпуска мой солдат (уроженец близкого к Красной Горке района) и доложил мне о бое и переходе крепости. Я не замедлил доложить заведующему оперативным отделением, на что последний заметил мне, что за распространение ложно-провокационных слухов (в чем провокация?) могу быть арестован.

Т.к. слухи и сведения о Красной Горке усиливались, то решено было послать офицера, т.к. связь штаба и фронта была прервана. Высланный пор. [[Россевич Михаил|Росевич]] почему-то вернулся с полдороги, ничего не выяснив. Причины его возврата были покрыты непроницаемой тайной, известны только шт.-ротмистру [[Щуровский Андрей Владимирович|Щуровскому]].

По рассказам капитана [[Неклюдов Николай Михайлович|Н.Н. Неклюдова]], перешедшего с Красной Горкой, и некоторых других, переход крепости и прием ее гарнизона генералом [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]] не были таковы, как их описывает генерал.

Мне лично кажется несколько странным такое, вскользь, упоминание о переходе целой конной красной части. Перешел конный полк (300 шашек) с конной полубатареей и пулеметной командой. Не могу умолчать о безобразном отношении к командному составу этого полка, бывшему инициатором этого перехода.

Командира полка, прапорщика [[Антонова]], прикомандировали к штабу [[1-й стрелковый корпус|1-го стр. корпуса]]. Начальник штаба, пор. [[Видякин Владимир Константинович|Видякин]], принудил [[Антонова]] отдать ему собственное строевое кавалерийское седло, а «сотник» [[Аксаков Павел Александрович|Аксаков]] сделал прапорщика своим конюхом. Другой прапорщик (фамилию не помню) долгое время был без дела, не получал никакого содержания и в конце концов его пристроили к интендантству.

Лучшие лошади полка были взяты в штаб [[1-й стрелковый корпус|1-го стр. корпуса]] и одну лошадь лично для графа [[Пален Алексей Петрович фон дер|Палена]], хотя в конях на фронте ощущался сильный недостаток.

Жалоба ген. [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]] на стр. 60 и 80 об отсутствии тыловых работников и офицеров вообще кажется смешной. Вначале действительно недостаток был, но с прибытием [[Отряд Светлейшего князя Ливена|отряда князя Ливена]] и многих отдельных офицеров выбор можно было сделать, но этого не делалось.

Воспоминания о нетерпеливом и настойчивом требовании приезда генерала [[Юденич Николай Николаевич|Юденича]] вряд ли также правдиво, т.к. громко раздавались голоса и советы лиц, близко стоявших к ген. Родзянко, о недопущении ген. [[Юденич Николай Николаевич|Юденича]] к командованию армией, а его офицеров к командным должностям. Резко отрицательно отношение штаба [[1-й стрелковый корпус|1-го корпуса]] к приезду ген. [[Юденич Николай Николаевич|Юденича]] ярко выразилось и во встрече его.

В своих воспоминаниях на стр. 74, мне кажется, следовало бы больше уделить внимания прибытию [[Отряд Светлейшего князя Ливена|Ливенского отряда]], составившего лучшую часть [[СЗА|Сев.-Зап. армии]] и в военном и в дисциплинарном отношении.

Штаб [[1-й стрелковый корпус|1-го корпуса]], связь с которым у ген. [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]] была по-прежнему короткая и где преимущественно происходили все военные совещания при руководстве [[Видякин Владимир Константинович|Видякина]] и [[Щуровский Андрей Владимирович|Щуровского]], относился очень враждебно к пришедшему отряду, особенно к заместителю князя [[Ливен Анатолий Павлович|Ливена]] полковнику [[Дыдоров Климент Иванович|Дыдорову]].

За достоверность не ручаюсь, но одно время очень упорно носились слухи о настойчивом требовании командных лиц штаба [[1-й стрелковый корпус|1-го корпуса]], которому [[Отряд Светлейшего князя Ливена|отряд]] был подчинен, смещения полковника [[Дыдоров Климент Иванович|Дыдорова]] и только категорическое заявление офицеров [[Отряд Светлейшего князя Ливена|отряда]] (в будущем дивизии), что они сражаться не будут, если их начальника уберут, отменило это решение. <...>

Если ген. [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]] на стр. 106 повторил слова ген. [[Юденич Николай Николаевич|Юденича]] о названии помощников ген. [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]] авантюристами, то ген. [[Юденич Николай Николаевич|Юденича]] был глубоко прав.

Большинство ближайших помощников ген. [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]] были чистой воды авантюристы, далекие от идейного служения проблеме белого движения, шедшие напролом для удовлетворения личных нужд.

Останавливаясь несколько на некоторых отдельных личностях сотрудников и, пожалуй, советчиков ген. [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]], считаю слова генерала на стр. 6 хвастовством. Если он, как старый кадровый офицер, по первому впечатлению мог определить, что можно сделать из данного солдата и какого ждать формирования, имея тот или иной живой материал, то почему при выборе своих сотрудников он не руководствовался и не подчинялся беспристрастному определению. Изменило ли ему на этот раз первоначальное впечатление или же были какие-нибудь иные причины, которыми он был связан и изменить которые он не мог, т.к. этим рисковал потерять власть и положение.

Один из главных действующих лиц группы «заправил» был [[Аксаков Павел Александрович|П.А. «князь» Аксаков]].

Вольноопределяющийся [[Аксаков Павел Александрович|Аксаков]] вместе с [[Булак-Балахович Станислав Никодимович|Балаховичем]] перешел от красных в [[Северный корпус|Сев. корпус]] и, якобы, генералом [[Вандам Алексей Ефимович|Вандамом]] произведен в офицеры (за что?), а уже в начале 1919 г. состоял в чине сотника, имея ордена: солдатский Георгиевский крест, Анну 4-й степени и Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (как и за что?).

О своем прошлом говорить избегал и никогда не называл части, где он служил. Будучи комендантом штаба корпуса, делал много ошибок и проступков, именуемых в Уставе — преступлением. Туго разбираясь в казенных и солдатских деньгах, вызывал частые недоразумения, недостойные начальника и офицера. Благодаря молодым годам, отсутствию самого скромного военного образования и служебного опыта, незнанию уставов, авторитетом и уважением среди подчиненных не пользовался, тем более, что большинство из них, имевшие за спиной служебный, боевой и жизненный опыт, прислуживаться мальчишке не могли и не хотели, чего он преимущественно искал и требовал.

Честного слова не имел и вряд ли вообще имел представление о столь высоких вещах.

Долгое время титуловал себя князем, требуя себя величать «ваше сиятельство», и только генерал [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]] приказом по штабу прекратил безобразное самозванство.

Тут же в штабе среди офицеров и солдат торговал водкой и папиросами выше торговой цены, а высшие чины штаба этого не порицали и не прекращали. Возмущались только штабные чернорабочие — кадровые офицеры.

В [[Аксаков Павел Александрович|Аксакове]] сильно проявлялась одна из основных черт партизанщины: чужое считать своим. Тому было много примеров. Один из ярких: 1) вывоз всей сохранившейся и при большевиках обстановки, вплоть до портьер, из имения Молосковицы, где он имел временное пребывание как заведующий мобилизацией, и 2) возмутительный случай с продажей выезда Царскосельского Дворца.

[[Аксаков Павел Александрович|Аксаков]] больше походил на «господина сотского», как его метко прозвали солдаты, чем на сотника-офицера, каковым хотел быть.

Из-за личных высоких качеств и хорошего знакомства с традициями Балаховщины, попал под следствие и был предан суду.

Верный своему старшему товарищу и начальнику — батьке [[Булак-Балахович Станислав Никодимович|Балаховичу]], сбежал из армии под гостеприимное крылышко столь же преступной Эстонии, несмотря на то, что дал «слово» о невыезде.

Вторым ярким типом и ближайшим сотрудником ген. [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]] (стр. 26) был поручик [[Видякин Владимир Константинович|Видякин]], офицер ускоренного выпуска военного времени.

По мнению большинства не только кадровых, но и вообще порядочных офицеров, к должности начальника штаба отдельного отряда, а тем более корпуса, совершенно не подходил. В пор. [[Видякин Владимир Константинович|Видякине]] (впоследствии полковнике) ярко вырисовывалось отсутствие военного образования, не говоря уже о военно-академическом; отсутствие служебного, боевого и жизненного опыта; абсолютное незнание уставов, военных принципов и традиций, — хотя традиции партизанщины и им были усвоены в совершенстве.

Будучи некорректным, невоспитанным, бестактно-самонадеянным, подчас грубо-заносчивым, он вызывал ропот и недовольство, а его дружба с «балаховцами-заправилами» и с ротмистром [[Щуровский Андрей Владимирович|Щуровским]] не вызывала доверия и симпатии.

Потворство его, как начальника штаба, грабежам, а иногда и участие в них делало его отрицательной величиной (совместно с [[Аксаков Павел Александрович|Аксаковым]] и некоторыми другими ограблены были мало тронутый Гатчинский дворец, о чем со стороны советской власти предложено было Эстонии заставить вернуть украденное или выдать винтовки).

Белое движение было для [[Видякин Владимир Константинович|Видякина]] выгодной авантюрой, давшей ему возможность после распада [[СЗА|Армии]] заняться в Эстонии торговыми и заводскими предприятиями в то время, когда лучшее боевое офицерство, не смогшее оттуда выбраться, томилось на лесных разработках, а часть была выдана эстонцами большевикам.

Мог ли подобный офицер быть ответственным начальником штаба, руководителем боевых единиц и военных операций.

Преступно-безразличное отношение к убийству [[Щуровский Андрей Владимирович|Щуровским]] мичмана [[Ломан Густав Мартинович|Ломана]], наложение на него только домашнего ареста, запрещение чинам штаба присутствовать при погребении убитого офицера и оказывать ему воинские почести, становится понятным только тогда, когда в эстонских газетах уже порядочное время спустя после расформирования [[СЗА|Сев.-Западной армии]] появилось сведение, что г-н [[Видякин Владимир Константинович|Видякин]] высылается из Эстонии как большевистский агент (удалось остаться в Эстонии). Как и многие другие, «дельный и работоспособный, со здравым смыслом», поручик [[Видякин Владимир Константинович|Видякин]] был предан военному суду [[СЗА|Сев.-Зап. армии]], избежал которого только из-за ее развала.

Поневоле напрашивается вопрос, чем руководствовался ген. [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]], избрав пор. [[Видякин Владимир Константинович|Видякина]] начальником штаба корпуса. Удивляешься аттестации генерала на стр. 56 его воспоминаний, и как-то сама собой возникает мысль о правдивости слухов, что только благодаря этим проходимцам, недостойно носившим «белый крест» — высокий знак армии, ген. [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]] стал начальником отряда, корпуса и армии.

Ротмистру [[Журавлеву]] гораздо более подходила роль покрывателя фальшивомонетчиков, каковым он стал под руководством батьки, чем ответственная должность начальника оперативного отделения штаба отдельного отряда (стр. 26).

Штабс-ротмистр [[Щуровский Андрей Владимирович|Щуровский]], я бы сказал, был работоспособным и толковым большевистским агентом, но отнюдь не офицером, а тем более начальником контрразведки, а потом оперативного отделения.

Об его пьянствах и скандалах, о его грубом отношении к подчиненным и офицерам штаба неоднократно докладывалось генералу [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]], который почему-то не находил нужным это прекратить, отчего росло сильное недовольство и возмущение шт.-ротм. [[Щуровский Андрей Владимирович|Щуровским]], косвенно задевая и генерала [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]].

В силу ли своей легкомысленности, из-за отсутствия ли военного образования и опыта (как и [[Видякин Владимир Константинович|Видякин]], офицер ускоренного выпуска военного времени), из-за непонимания ли всей важности боевой обстановки, или просто из-за злоумышленных причин, но часто предавал совершенно ложную окраску событиям на фронте в своих сведениях начальника оперативной части штаба Корпуса.

Часто в сильно нетрезвом виде слишком ретиво вел оперативное дело, приводя в недоумение боевых начальников и офицеров, из-за чего часто происходили недоразумения, а то и просто неисполнение некоторыми более самостоятельными начальниками штабных приказаний.
Усиленно циркулировали слухи об участи [[Щуровский Андрей Владимирович|Щуровского]], как военного представителя 7-й армии, в Брест-Литовском мирном договоре.

Разраставшееся подозрение в сношениях [[Щуровский Андрей Владимирович|Щуровского]] с большевиками, тем более, что многие секретные предначертания штаба [[1-й армейский корпус|1-го корпуса]] становились известными красным штабам, заставило некоторых начальников отдельных боевых единиц собирать уличающий материал.

Таинственное безнаказанное убийство [[Щуровский Андрей Владимирович|Щуровским]] мичмана [[Ломан Густав Мартинович|Ломана]], начальника контрразведки штаба [[1-й армейский корпус|1-го корпуса]], еще резче подчеркнуло подозрение.

Впоследствии обвиненный в сношениях с большевиками, был отдан военно-полевому суду, избежал которого, к сожалению, из-за развала армии.

Есаул [[Пермикин Всеволод Сергеевич|Всеволод Пермикин]] (стр. 48) впоследствии был штаб-офицером для поручений при ген. [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]] (неужели был взят в штаб для связи с [[Булак-Балахович Станислав Никодимович|Балаховичем]]?). Что касается нравственных качеств этого офицера, скажу слова его родного брата, командира [[6-й Талабский пехотный полк|Талабского полка]] полковника [[Пермикин Борис Сергеевич|Бориса Пермикина]]:

— Он пятнает нашу старую фамилию, и мне стыдно сознаться, что я его родной брат.

О своем участии в шайке «черных автомобилистов» в Петрограде рассказывает сам. Был ярый партизан и разбогател грабежом.

Эти пять лиц были «одни из многих» и являлись более яркими сотрудниками генерала [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]]. Заканчивая свои впечатления о воспоминаниях генерала [[Родзянко Александр Павлович|Родзянко]], не желая описывать его личность, замечу, что частые приезды генерала в штаб [[1-й армейский корпус|1-го корпуса]], заканчивавшиеся пьянством на виду у офицеров и солдат не только штаба, но и посторонних, вряд ли служили в пользу генерала, т. к. сильно подрывали уважение и доверие и часто вызывали грубую остроту и насмешку.


Источник: Библиотека-фонд «Русское Зарубежье». Архив Л.Ф. Зурова. Папка 3-10.

[[Категория:Источники]]