Колчин Константин Александрович — различия между версиями

Версия 02:19, 29 июня 2017

Колчин Константин Александрович

Дамский благотворительный кружок Знаменской церкви. Нарва, 1938. Константин Колчин сидит в центре

Константин Александрович Колчин (5.05.1875, им. Ментак (ныне Мяэтагузе) Везенбергского у. Эстляндской губ. - 16.07.1941)

Родился в семье Везенбергского купца 2-й гильдии в имении Ментак Везенбергского (совр. Мяэтагузе Ляяне-Вирумаа) уезда. Его дед был подрядчиком при строительстве Пюхтицкого монастыря, похоронен на монастырском кладбище. Отец владел корчмой на тракте Нарва-Дерпт в районе современного поселка Ийзаку. Место до сих пор носит название Кольтсина, здание корчмы сохранилось до наших дней. Константин Колчин окончил Нарвскую мужскую гимназию в 1894. Начал прислуживать в церкви, будучи еще гимназистом. В 1894 был назначен на должность псаломщика в православный эстонский приход при Знаменской церкви (на территории современного Ивангорода, не сохр.). В 1900 рукоположен во диаконы. В 1903 окончил Богословский курс С.-Петербургской духовной семинарии и рукоположен в сан священника. С 1904 по 1919 нес пастырское служение в школе-приюте и богадельне для глухонемых на Смолке (деревня и дачный поселок в нижнем течении Наровы на правом берегу), а также в церкви Марии Магдалины при этих учреждениях. В сентябре 1919 г. о. Константин был возведен в сан протоиерея и назначен настоятелем Знаменской церкви в Ивангороде, где прослужил до своей кончины в 1941^[1].

В разные годы был также священником в других нарвских приходах, в т.ч. в Успенской церкви на территории Ивангородской крепости, Никольской эстонской церкви (на территории современного Ивангорода, не сохр.). С 1919 по 1924 К. Колчин был благочинным церквей Везенбергского округа. За свою службу имел все церковные награды до палицы включительно, а также Благословенную грамоту Святейшего Синода^[2].

В разное время был законоучителем школы при Доме трудолюбия в Нарве, Музыкальной школы имени Великого князя Владимира Александровича. С 1906 по 1917 преподавал в училищах при Нарвских мануфактурах (Суконной и Льнопрядильной), служил в Нарвском мужском и женском двухклассных училищах. С 1900 по 1918 был законоучителем и заведующим основанной им православной эстонской церковно-приходской школы при Знаменской церкви, в которой обучалось свыше 100 учеников (см. об этом ниже воспоминания эстонской актрисы Мари Мёльдре, детство которой прошло в Нарве).

К. Колчин занимал активную общественную позицию, чем заслужил большой авторитет среди жителей Нарвы. С 1905 по 1917 он возглавлял Иоанно-Предтеченское общество трезвости при Суконной мануфактуре, в обществе числилось более 200 человек. В период Первой мировой войны 1914 - 1918 окормлял раненных воинов в лазаретах, устроенных в те годы в Нарве. В 1916 - 1918 служил гарнизонным священником г. Нарвы, окормляя военнослужащих 174-го и 285-го маршевых батальонов, дислоцированных в городе. После захвата Нарвы красными в 1918 году власти т.н. Эстляндской трудовой коммуны в Нарве закрыли все церкви. В январе 1919 отец Константин, "не убоявшись разбойничьей власти", на Крещение Господне приказал звонить в колокола в Никольской церкви и совершил литургию и Крещенское водосвятие; в последующие дни - общую исповедь и причастие. В эти же дни он организовал отпевание и погребение убитых коммунистами протоиерея Димитрия Чистосердова и иерея Александра Волкова. Осенью 1919 о. К. Колчин был назначен благочинным Северо-Западной Армии и приходов на освобожденных территориях Северо-Западной области. При исходе Армии в Эстонию он самоотверженно посещал тифозных больных, давая им духовное утешение. Он также был среди зачинателей благотворительных организаций и Союза русских увечных воинов в Эстонии. В последующие годы неоднократно выступал с анти-большевистскими проповедями, в том числе у памятника воинам Северо-Западной Армии на Ивангородском кладбище. Содействовал карьере молодых священников из числа эмигрантов, в первую очередь о. Александра (Киселева), которому помог занять вакантную должность настоятеля в Успенской церкви Ивангорода.

В последние годы жизни о. Константин вошел в конфликт с членами приходского совета. Подвергался разбирательствам со стороны церковного начальства по жалобам прихожан. В 1939 году решением Митрополита Александра о. К. Колчин оставлен в приходе для совершения богослужений и треб, но полностью отстранен от настоятельских обязанностей. На должность второго священника в приходе был назначен о. Михаил Лукканен, которому как Председателю приходского совета Знаменской церкви, было поручено также ведение административно-хозяйственных дел. С началом войны о. Константин Колчин был арестован НКВД. Во время бомбежки Нарвы 15-го июля 1941 года немецкими самолетами он находился в арестантском вагоне на подъездных путях нарвской железнодорожной станции, когда рядом взорвался поезд с боеприпасами^[3]. Взрывом о. Константину оторвало правую руку. Он воспринял это как наказание Божие за увлечение спиртным, которое одолевало его в последние годы жизни, и успел исповедоваться перед епископом Павлом. Константин Колчин скончался в Нарвской больнице 16-го (по др. данным 18-го) июля 1941 года. Место захоронения неизвестно. По неофициальным данным, он был похоронен на Ивангородском кладбище.

Семья: жена Глафира, урожденная Филиппова (развод в 1920 г., с 1921 замужем за Михаилом Ивановым), дочери: Вера Колчина, Надежда Колчина; брат – Алексей Колчин.

Автор биографической справки - Сергей Гаврилов.

Дополнительные материалы

К. Колчин в юности.

"Осенью я пошла в школу при Знаменской церкви, где обучение проходило на эстонском языке. Школа и церковь располагались на ивангородской стороне. Церковным хором руководил учитель нашей школы Кост, который брал в хор на обучение также наиболее одаренных детей. Я научилась петь эстонские и русские песни. До сих пор помню наизусть хоровые церковные песнопения на старославянском... Пасхальная ночь для нас, молодых, была очень своеобразным переживанием. Принесенные на освящение булочки и куличи складывали на столы. Их было так много, что у стены скапливалась гигантская куча. После проповеди сначала целовали крест, потом – руку священника. Я смело участвовала во всех мероприятиях. Сначала другие, потом я. Затем надо было идти – разумеется, куда пригласили – к богатым русским купцам на дом "славить", т.е. выказывать уважение. Впереди шел с кадилом наш молодой дьякон Колчин, с красивой внешностью, в лиловой рясе, на груди – золотой крест, и наполнял дымом все комнаты; потом наш церковный хор с подходящим по случаю пением: "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав..."^[4].

"Анекдоты" из жизни о. Константина Колчина (по материалам аудиоинтервью А.П. Николаева^[5], бывшего дьякона Воскресенского собора в Нарве, расшифровка и стенография моя Сергея Гаврилова):

1. Крест Иоанна Кронштадтского:

"В Литургию входил в алтарь, вот фелонь – ребята ловили на лету его фелонь, и он шел, не снимал ни набедренника, ни палицу. И крест наградной, крест его – это вообще удивительная вещь, от вдовствующей Императрицы на нем, за окормление приюта глухонемых девочек на Смолке. Вот что Колчин делал. Как он учил детей глухонемых? Вот тебе и батюшка... Учил на руках, по картинкам. Ну вот. Значит, он бросал это дело. Мать его спросила: "Батюшка! Отче, - так она обращалась к нему, - почему Вы так фелонь снимаете?" - "А это чтобы видели на спине крест Иоанна Кронштадского". Оказывается, подризник был подарен ему отцом Иоанном Кронштадским! Вот что! Когда он был молодой батюшка... Кронштадский служил только в Знаменском храме..."

2. Рассказ дяди Коли Еремеева:

"Еще случай про Колчина. Если перейти деревянный мост, там крепость. Там еще танцплощадка после войны была сделана. Там стояла рядом часовня от Успенской. Не знаю, как служба там идет или нет сейчас. Рассказывал Николай Степанович Еремеев, был такой человек – старший морской скаут. Папа у него Степан Владимирович Еремеев был добрый друг Владыки Павла. Дядя Коля этот Еремеев рассказывает: пошел я в Ивангород. Колчин сидит на ступеньках часовни этой – и каждого проходящего подзывает: "ну-ка подойди, друг милый". Там прихожане же его были. Он вначале так по-хорошему, а потом – "ты чего в церковь не ходишь?". Разносил, знаешь, прихожан, иной раз запускал и матом. Еремеев оббежал вокруг, чтоб не попасть на зубок к Колчину – потому что он очень остроумный человек был."

3. "Вера согреет":

"Его почитали, не смотря на то, что он пил. Ты понимаешь – лишился семейства человек. Была любовница Вера^[6]. Я помню эту Веру, крашеную... Ну например. Что Колчин делал? Значит, вот около пристани, под Темным садом, туда шел крестный ход, освящали воду в Нарове. Колчин шел со своей стороны, с Ивангорода. С горки. А холодно! Идет вот так. Бабушка одна спрашивает: "Батюшка, вам не холодно?" - "Меня вера согревает". Как хочешь понимай, или вера в Бога, или его любовница..."

4. "Последний анекдот":

Арестовали его весной 1941. За то, что нес большевиков на могиле северо-западников. Могила была в Ивангороде. Тут многих тогда посылали из нарвитян в Сибирь-матушку. Отец Петр Козлов и регент Молчанов – они загремели еще до начала войны. А тут – тянули видно дело до начала войны. Надо сказать, что мужик он был крепкого характера. Ну и что? Это было 15 июля, немцы бомбили Нарву. Бомбу бросили в эшелон. Там эшелон шел с Таллинна, с заключенными. Туда добавили заключенных, где Колчин. А на станции стоял другой эшелон со снарядами, что ли. Как рвануло!..

Колчина оттуда подобрали и принесли, и не только его^[7] – тащили раненых в нижний храм, Серафимовский. Бомбежка кончилась быстро, потом такой ливень пошел! Ух! Если бы не ливень, то Новая деревня, деревянные дома – все бы сгорели. Вот, в общем, Колчина принесли. Потом в Кренгольмскую больницу. Она тоже сохранилась. Колчина – туда. Колчин лежал в коридоре на полу – столько было раненых. Даже воды не просил. Одна из сестер – Марья Димитриевна Амберг, батькиного приятеля жена... Она подходила к нему, говорила: "Батюшка, воды?" Он даже воды не просил... Его переместили в палату, там люди, видно, умирали. У него оторвало правую руку и левую ногу. При нем охрана. Володя Сидоров – это мой старый приятель, мы с ним рыбу удили, - был иподьяконом Владыки Павла. Он говорил: "Я пошел узнать, как Владыко. Бомбежка же была". Владыко жил – недалеко от собора, от ратуши пройти чуть. Там стоял дом. Улица называлась Суур, по-русски – Вышгородская. Вот на углу Вышгородской стоял дом, где жил Владыко Павел. На том месте, недалеко от Первой школы. Он говорил: "Я пришел, поднялся на второй этаж – проверить, как он себя чувствует. Владыко уже старый был, ему за 60 уже было. Владыко говорит: "Быстро в собор - взять запасные дары и ко мне. Колчин ранен." Володя говорил, как он это называл, последний анекдот про Колчина. "Я принес запасные дары, пошли мы в Кренгольмскую больницу. При нем стоял охранник. Колчин был закрыт простыней вот так. Колчин и говорит: "Владыко, сколько раз я поднимал стакан этой рукой, теперь ее нет"... Почему он так сказал? Понимал, что гангрена идет, значит он умрет. В правую руку должны дать ему крест в гробу, так? Видели, как хоронят священников? – В правую руку крест, в левую – Евангелие. Ну вот, как бы покаялся. Надо сказать, что часовой отошел к окошку. Сидоров говорит: "Я вышел, и Владыко Павел исповедал отца Константина. Это было 16-го. 18-го июля в Сергиев день в 1941 Колчин скончался^[8]."

Описание Нарвской катастрофы 15-го июля 1941 года и гибели К. Колчина в воспоминаниях О. Петуховой (выпускница Нарвской русской гимназии 1941 г.):

"Бомбили вокзал и железнодорожные пути, на которых стояли эшелоны. Бросившись на землю... немного переждали бомбардировку, и хотя было очень страшно, побежали дальше. Забежали в бомбоубежище в красных кренгольмских казармах, а там было полно народа, женщины и дети плакали. А у госпиталя было еще хуже – подъезжали полные раненых грузовики и легковые машины, и вся дорога и лестница госпиталя были залиты кровью. Раненые лежали на носилках и в коридорах на полу. Среди них были не только военные, но и гражданские. В госпитале уже работали Вера Мухина и Галя Елехина. Нам тоже дали белые халаты и направили в операционный зал, где работало несколько хирургов. На одном из столов лежал маленький мальчик в мокрых плавках (был жаркий день, и многие были в Липовой ямке, купались). У мальчика была оторвана нога, но он говорил, что у него болит животик. Я плакала, но пыталась его успокоить. Потом на этом же столе оперировали Алешу Макаровского, у которого была страшная рана на ноге. Еще принесли раненого, у которого была изуродована рука, и казалось, что она без костей – одна какая-то мякоть. Мне стало дурно, и хирург заорал: "Черт возьми, если у вас не выдеживают нервы, уходите!"

Я вышла в коридор. У стен лежали и стонали раненые. Среди них был священник Колчин. Я подошла к нему, и он попросил пить. У него была оторвана рука, торчала кость. Там же лежал один знакомый пионервожатый - его вытащили из под обломков горящего дома, и он был весь обожженый, лицо черное и изуродованное. Вскоре он умер. Я пошла снова в операционную и продолжала работать. Но когда снова вышла в коридор, Колчин уже умер." (воспоминания приводятся в рукописи выпускника Нарвской русской гимназии Г. Богданова, глава "Судьбы", рукопись в распоряжении автора).

Описание Нарвской катастрофы 15-го июля 1941 года и гибели К. Колчина в русской литературе:

"Авенир вместе с матерью и остатками некогда большой (девять братьев и сестер) семьи остался жить в Эстонии. Однако навсегда сохранил интерес к флоту, к морякам. Прочитал, пожалуй, все книги в нарвской городской библиотеке о морских путешествиях, Порт-Артуре, Цусиме, войне на Балтике… Кто мог подумать, что библиотечный формуляр с длиннющим списком морских книг станет для него роковым документом? В сорок первом, за неделю до начала войны, чье-то бдительное око усмотрит в читательской страсти Авенира антисоветские настроения (среди прочитанных книг были и мемуары офицеров белого флота), и Транзе-младшего заберут в НКВД. Но тут разразилась война. Всех арестованных погрузили в эшелон для отправки на восток. Спасение пришло воистину с неба. Состав стоял на товарных путях Нарвы, когда неподалеку немецкая авиабомба попала в эшелон, груженный морскими минами. За минуту до чудовищного взрыва он еще беседовал со своими спутниками — бывшим директором эстонского банка и нарвским протоиереем Колчиным… Заслышав вой падающей бомбы, он инстинктивно бросился под нары. Вагон разнесло вдребезги. Он вылез из-под месива трупов. Протоиерей, залитый кровью, еще хрипел… Вопли, стоны, женский визг. Авенир, припадая на раненую ногу (осколок прошил мякоть ягодицы), бросился туда, куда бежали оставшиеся в живых, — прочь от горящего эшелона. Морские мины рвались одна за другой… Впереди бежал солдат из охраны. Авенир видел, как ему снесло голову, но солдат еще бежал по инерции. Рельсы и вагонные колеса долетали аж до Ратушной площади.» (Н. Черкашин. "Командоры полярных морей", гл. 14. Сага о Транзе).

Примечания

1. ↑ Синякова Г.А. Ивангородский Знаменский приход. (Рукопись любезно предоставлена автором)
2. ↑ eoc.ee
3. ↑ Подробное описание ситуации во время бомбардировки и урона, который был причинен Нарве, см. H. Linnamäe „Suvesóda Virumaal“, lk. 215 - 219. Считается, что в районе станции погибло более 300 человек, гл. обр. красноармейцы, и около 70 арестантов.
4. ↑ М. Möldre „Eesriie avaneb“, [Tallinn], 2010, lk. 23 - 24. Выделенные курсивом фразы цитаты в оригинале написаны также по-русски, но латинскими буквами
5. ↑ А.П. Николаев (сын Павла Николаева) - "ходячая энциклопедия довоенной Нарвы" (особенно в том, что касается церковных дел. Алексей Павлович, сам бывший дьякон, служил даже у Алексия II в то время, когда он был ещё митрополитом Таллиннским и вся Эстонии.) см. http://evsevij.blogspot.com.ee/2009/03/ К сожалению, скончался в усть-наровском доме престарелых.
6. ↑ Вера Греен, гражданская жена К. Колчина с 1920-х гг.
7. ↑ Было 3 вагона с арестованными, 45 и 47 человек в мужских вагонах, и 20 человек в женском вагоне. Удалось установить судьбу только некоторых заключенных. Большинство погибли, как о. Константин Колчин и дьякон Симеон Карпин (дед известного рассийского футболиста и тренера В. Карпина), другие воспользовались суматохой и бежали, как известный нарвский общественный деятель, преподаватель Нарвской русской гимназии А. Феофанов. Наиболее трагичной в этом свете выглядит судьба тех заключенных, которые выжили при взрыве, смогли убежать со станции, но впоследствии сдались советским властям и погибли в сталинских лагерях (как учитель Н. Викторов) (см напр. "Mäleta. Narva kannatuste aastad 1940 - 1990", Tallinn 2001). "Тащили не только его" - намек на Юрия Шмакова (эстониз. Юри Кард, брат эстонского киноактера Пеетера Шмакова-Карда), который уцелел при взрыве, но был ранен из пулемета немецким пилотом, и был унесен на носилках в больницу
8. ↑ По свидетельству о смерти Нарвского департамента семейного состояния дата смерти К. Колчина 16.07.1941