Абисогомян Р. Убить полпреда, или покушение, которого не было

Материал из Russian Estonia
Перейти к: навигация, поиск
Убить полпреда, или покушение, которого не было


Баиов Алексей Константинович
Энгельгардт Борис Вадимович
Чернявский-Дубинский Александр Васильевич
Лебедев Дмитрий Капитонович
Васильковский Олег Петрович
Мансырев Серафим Петрович
Луковский Александр Сергеевич
Елисеев Василий Гаврилович
Горбатовский Владимир Николаевич
Калянский Илья Григорьевич

В 1927 году в связи с ухудшением англо-советских отношений, закончившимся 27 мая разрывом со стороны Великобритании торговых и дипломатических отношений с СССР, в среде русской военной эмиграции наблюдался новый всплеск активности, связанный с надеждами на начало новой масштабной интервенции против советской власти в России. Эстонии в этих планах также отводилась отдельная роль. В конце февраля 1927 года в Эстонию приехал видный эмигрантский деятель Борис Суворин, который встречался с руководителями отдела РОВС’а в Эстонии генералом А.К. Байовым и полковником Б.В. Энгельгардтом, а также с министром иностранных дел Эстонии. По сообщению агента Иностранного отдела ОГПУ СССР, одной из основных задач посещения Сувориным Эстонии было «зондирование почвы Балтийских государств в целях их использования в качестве базы для предполагаемой интервенции против СССР»[1].

Радикальная часть РОВС’а во главе с генералом А.П. Кутеповым стремилась использовать складывавшуюся, как казалось, отрицательно для СССР международную обстановку и обострившийся внутрипартийный конфликт в СССР. Однако, Кутепов считал, что иностранные правительства окажут материальную поддержку «только в том случае, если белая эмиграция докажет свою жизнеспособность тем, что будет активно бороться с Советской властью»[2]. Он был убежден, что наиболее эффективным методом такой борьбы является террор, поэтому на совещании со своими сотрудниками в марте 1927 года в Териоках он предложил приступить к активным террористическим действиям. С начала июня боевики РОВС’а провели ряд диверсий и покушений. Если попытка группы М.В. Захарченко-Шульц в Москве не увенчалась успехом, то взрыв в ленинградском партийном клубе был осуществлен. Последовавшие за тем убийства посла СССР в Польше П.Л. Войкова и белорусского чекиста И.К. Опанского произвели определенный эффект и международный резонанс.

Однако разоблачения бежавшего из СССР в Финляндию Стауница-Опперпута, свидетельствовавшие о том, что организация «Трест» является ни чем иным, как грандиозной мистификацией советских спецслужб, нанесли серьезный удар по всей белой эмиграции и в первую очередь по деятельности и репутации А.П. Кутепова. Вероятно, еще до июньских терактов глава РОВС’а стал активно вовлекать в свои планы и эстонское отделение союза, которое до этого, кажется, выполняло лишь вспомогательные задания, связанные с переброской боевых групп. Известно, что в 1927 году Кутепов встречался в Риге с Энгельгардтом[3]. Когда точно эта встреча состоялась, и о чем на ней шла речь нам не известно, но можно предположить, что Кутеповым были даны инструкции по осуществлению террористической деятельности, направленной против представителей СССР в Эстонии и в самом СССР.

Активизация русских монархистов в Эстонии была очевидна и для полиции, и для общественности. Эстонская полиция неустанно следила за их действиями с начала 1920-х гг. За их деятельностью внимательно следила и советская разведка и неоднократно через полномочного представителя СССР в Эстонии осуществляла по этому вопросу давление на эстонское правительство[4]. Определенную озабоченность эстонских властей вызвало выступление русских монархистов на лекции П.Н. Милюкова, состоявшейся 19 мая 1927 года в концертном зале «Эстония». На лекции присутствовало много эстонских государственных, политических и военных деятелей, и поэтому обструкция, устроенная Милюкову местными монархистами, не могла остаться незамеченной[5]. Постановлением исполняющего обязанности министра внутренних дел генерала Н. Реэка все лица, привлеченные по этому делу (журналист и в то время активный деятель местной монархической организации А.В. Чернявский, полковник А.А. Кулицкий, корнет С.Н. Ивков, художник Г.А. Тальма и пасынок главы местных русских военных организаций генерала Байова С.В. Заркевич) должны были покинуть Эстонию, но на самом деле уехал только полковник А.А. Кулицкий, так как являлся гражданином Литвы; остальные, как не имеющие какого-либо гражданства, были сосланы на остров Кихну[6].

Почти сразу после этих событий с военной службы был уволен генерал Д.К. Лебедев. Официальное объяснение причины его отставки было весьма странным: Лебедев якобы послал официальное письмо в Финляндию на шведском языке, хотя должен был писать по-эстонски[7]. По информации советской разведки в Эстонии, его уволили «за монархизм»[8]. По аналогичной причине еще в феврале того же года из страны был выслан член местного отдела Высшего монархического совета и один из делегатов от Эстонии на Зарубежном съезде в 1926 году П.Н. Яхонтов. В печати сообщалось, что причиной высылки тоже являлось письмо — или точнее его содержание, — которое он отправил видному монархисту герцогу Г.Н. Лейхтенбергскому[9].

После убийства 7 июня в Варшаве посла СССР Войкова в эстонских газетах стали писать о том, что таллиннский Русский клуб превратился в «гнездо монархистов», и на одном из его собраний якобы обсуждался вопрос о выступлении против советских представителей в Таллинне[10]. 15 июня 1927 года Байов и другие были вызваны в отделение эстонской политической полиции, где состоялся допрос на предмет участия их в монархических организациях. На допросе все всячески отрицали факт существования в Эстонии монархической организации, хотя некоторые честно заявляли, что являются убежденными монархистами[11]. Никаких репрессивных мер не было принято, и это дело закрыли.

Если генералу Байову, ввиду наличия среди высшего военного руководства страны покровителей и заступников, каждый раз удавалось избегать высылки из страны или другого вида наказания, то его оппоненту генералу О.П. Васильковскому явно не везло, так как он был в определенной степени изгоем и среди русских военных в Эстонии, и среди эстонских военных, и среди русских военных за рубежом. Не успели еще утихнуть разговоры о русских монархистах в Русском клубе, как в газетах появилось сообщение о том, что арестован генерал Васильковский. Васильковскому было предъявлено обвинение «в проявлении деятельности, угрожающей миру и безопасности Эстонского государства»; реально же вина Васильковского заключалась в укрытии у себя нелегально прибывшего из Ленинграда некоего Н.А. Вольского, который, вероятно, был одним из агентов Васильковского. По постановлению министра внутренних дел Я. Хюнерсона, Васильковский приговаривался к штрафу в 50 000 эстонских марок или одному месяцу тюрьмы и высылке из Эстонии. В результате Васильковский отсидел в тюрьме положенный срок и в августе был выслан на остров Хийумаа, откуда вернулся лишь летом 1928 года[12].

Все-таки есть основания полагать, что местным отделением РОВС’а готовилось покушение на советского полпреда. В материалах Иностранного отдела ОГПУ СССР в Эстонии содержатся сведения о том, что по указанию из центра местные монархисты должны были совершить теракт сразу же после убийства Войкова, то есть после 7 июня. Монархистам даже удалось завербовать эстонского полицейского, который стоял на посту недалеко от советского посольства. От него монархисты получали сведения о том, когда уезжает и приезжает машина полпреда, кто, когда и приблизительно в какое время выезжает и приезжает в посольство. Однако по каким-то причинам покушение было сорвано[13]. Стоит предположить, что советская разведка ввиду осведомленности о планах монархистов сумела предупредить их действия, пустив информацию об их приготовлениях в прессу. Таким образом, шумный скандал и разбирательство вокруг собраний русских монархистов в Русском клубе нарушили их планы.

Однако, несмотря на подобного рода неудачи, генерал Кутепов продолжал настаивать на осуществлении терактов, посылая письма и инструкции Баиову и Энгельгардту, которые в свою очередь отвечали, что подготовка к покушению продолжается, и что после некоторых подготовительных работ решено произвести теракт в конце октября – начале ноября 1927 года. С докладом о результатах подготовительной работы и для доставки большого объема разведданных о советской армии и флоте в Париж к Кутепову был отправлен курьер[14]. Но еще до его возвращения разразился очередной скандал.

Появившаяся в эстонской печати информация о том, что русские монархисты готовили очередную провокацию, направленную против полномочного представительства СССР в Эстонии, стала очередной сенсацией[15]. 24 октября эстонской полицией были произведены обыски в Комитете русских эмигрантов, у генерала А.К. Байова, князя С.П. Мансырева, полковника Б.В. Энгельгардта, барона А.В. Икскуля и других. В результате обысков была конфискована переписка и монархическая литература. У эстонской полиции имелись подозрения, что монархисты в Эстонии создали весьма серьезную организацию, обладавшую солидной материальной базой[16]. От имени подозреваемых с опровержением подобного рода толков по этому делу в печати выступил Б.В. Энгельгардт[17], но, кажется, разубедить общественность ему не удалось.

Вскоре в печати появилась более определенная информация, согласной которой некий эмигрант А.С. Луковский вместе с В.Г. Елисеевым и студентом А. Феофановым получили задание от местного руководства монархической организации совершить покушение[18]. На самом деле, изложенная на страницах газет история, была весьма туманна и противоречива. Эстонская и зарубежная печать путались в догадках, выдвигая всевозможные версии. Так, например, сообщалось, что Луковский был, вероятно, агентом ГПУ, в задание которого входило скомпрометировать русских монархистов и вызвать осложнения в эстонско-советских отношениях; по другой версии, Луковский якобы явился к эстонским властям с заявлением о том, что местные монархисты его уговаривают совершить теракт в отношении советского полпреда. Согласно еще одной версии, Луковский получил подобного рода задание от второго секретаря советского посольства в Таллинне Таранова[19]. На это заявление советское посольство отреагировало нотой протеста, требуя опровержений[20], но эстонское правительство оставило ноту без внимания[21], после чего в советских «Известиях» была опубликована очень резкая статья об открытой враждебности Эстонии по отношению к СССР, которая особенно усилилась после разрыва англо-советских отношений, и о поддержке эстонским правительством деятельности русских белогвардейцев[22]. В результате эстонские власти решили поставить точку в этом деле, объявив, что инцидент возник исключительно из-за провокационных действий эмигранта Луковского, которого в конце декабря было предписано выслать из Эстонии, а русской эмиграции было высказано предостережение, что и в дальнейшем власти страны будут «твердой рукой» подавлять все подобного рода попытки враждебной деятельности против дружественных иностранных государств[23].22. dets., № 300, Lk. 3; Eesti valitsuse uus hoiatus emigrantidele // Rahva Sõna. 1927, 22 dets., № 248, Lk. 3; Konflikt Venega lahendatud // Kaja. 22. dets., № 299, Lk. 3

Итак, казалось бы, местные белогвардейцы опять потерпели поражение: очередное покушение было сорвано, руководители и активисты местного антибольшевистского движения были подвергнуты унизительным обыскам и допросам, благодаря шумной кампании, развернутой в эстонской и заграничной прессе, эмигранты опять были обвинены в неблагонадежности и подвергнуты критике. В целом, складывалось впечатление, что русской эмиграции в Эстонии был преподнесен суровый урок, а неспокойный белогвардейский элемент загнан в глубокое подполье.

На самом деле, более детальное изучение фактов позволяет воссоздать несколько иную картину тех событий.

Данная история началась с того, что в августе месяце 1927 года эмигрант Александр Сергеевич Луковский и его жена начали посещать советское полномочное представительство в Таллинне. 13 августа, в субботу, Луковский первый раз пришел в полпредство и попросился на прием к консулу для получения информации о возможности возвращения в СССР. Несмотря на то, что это был не рабочий день, он добился приема у секретаря консульского отдела Завилова, который, расспросив Луковского о сути его дела и о нем самом, попросил его немного подождать и вышел из кабинета. Через некоторое время в кабинет вошел другой человек, представившийся «товарищем Петром», который, как потом выяснилось, являлся вторым секретарем полпредства Григорием Марковичем Тарановым, он же являлся резидентом разведки ИНО ОГПУ в Эстонии. Таранов попросил Луковского подробно написать свою автобиографию, заполнить анкеты и вместе с тремя фотографиями принести все в следующий приемный день[24]. В своем отчете об этом посещении Таранов указывал, что Луковский представился бывшим секретарем эстонского отделения монархического русского центрального комитета, а также принес какие-то материалы. В этом же донесении Таранов предлагал попробовать завербовать Луковского[25].

В следующее свое посещение полпредства 30 августа Луковский принес автобиографию и получил от Таранова задание написать о русской эмиграции и монархической деятельности в Эстонии с указанием как можно больше имен. В своем письме в центр от 1 сентября Таранов писал: «В прошлых двух почтах послан вам материал Луковского. Полагаю, что стоит его завербовать. Мой проэкт. Его жена с двумя детьми хочет поехать в Симбирск, к своей матери. В этой почте копии ее анкет и заявление, а подлинники нашим консульством сегодня же отправляются в НКИД. Ей необходимо немедленно разрешить въезд в СССР. Во-первых, это будет «залогом», и мы сможем легче работать с ее мужем. Дабы местные белые круги (и верхушка их в первую очередь) не заподозрила измену необходимо: а) в Симбирске бросить в почтовый ящик письмо по адресу: Эстония, г. Ревель (Таллин), Нымме, Аптекарская улица, дом №2, квартира 11. Людмиле Павловне Луковской. Содержание письма. Мать (Валентина Валерьяновна Янкович) просит свою дочь (Людмила Павловна Луковская) приехать в Симбирск с детками (двое детей). Причина приезда — старость матери и желание, чтобы дочь взяла на себя ведение хозяйства. Одновременно мать указывает, что возбудила ходатайство перед советскими властями о выдаче визы. Не мешало бы указать, что на въезд мужа (самого Луковского) пока рассчитывать нельзя, так как ему, как бывшему белому офицеру, не хотят выдать визы. Когда это письмо в Ревеле получит Луковский, он отправляется к местным «белым вождям», которые его хорошо знают, и ставит вопрос так: «Получил письмо от матери жены. Просит приехать жену и детей. Исходатайствовала визу. Здесь приходится голодать. Если «вожди» против этого ничего не имеют, он ее пошлет. Примерно так. Далее она уезжает. Возможно, что ей дадут поручения, а если нет, то сама поездка полезна: залог для нас и возможность работать мужу. Ему много раз предлагали начать активную работу. Очень полезно войти в группу Байова, Энгельгардта. А для этого возможности есть. В отдельном конверте биография Луковского, удостоверения и др. Прошу возможно срочнее выполнить то, о чем пишу выше. За № 3022 от 1.09 консульство послало в НКИД просьбу о восстановлении в гражданстве. Конечно, нужно только разрешить въезд в СССР. Пока выдал 5000 марок через секретаря консульства. Впредь Луковского буду называть Л (пока без цифры)»[26].

Весьма любопытна биография Луковского, которую он представил Таранову, согласно которой Луковский окончил 2 курса юридического факультета Донского университета (бывший эвакуированный Варшавский) и в 1916 году был направлен в Донское военное училище в Новочеркасске, после окончания которого получил назначение на должность офицера для поручений при штабе 31-го армейского корпуса генерала Мищенко. В 1917 году он был направлен в 46-й отдельный казачий полк, но по назначению не прибыл, так как полк ушел на Дон. Одиночным порядком Луковский прибыл на Дон, где жил до начала Гражданской войны, с началом которой встал на сторону белых и участвовал в работе штаба по обороне Морозовского района и командовал сотней. Затем служил в составе Северной группы войск генерала Фицхелаурова, где командовал сотней конного полка, действовавшего в Царицынском направлении. Потом служил в войсках генерала Мамонтова, в штабе Донской армии и адъютантом запасного казачьего полка. В феврале 1920 года в бою был ранен и попал в плен. Скрыв свой офицерский чин, Луковский поступил на службу в Особое отделение Кавказкого фронта Красной армии, работал в штабе Северного Кавказского военного округа. Вскоре он был вынужден раскрыть свое прошлое, и для проверки был направлен в ВЧК на Дон, где получил удостоверение в благонадежности, и был направлен в Симбирск, где долгое время не мог найти работу и женился. Затем с женой, которая работала воспитателем в детдоме, переехал в Тверь. Здесь он познакомился с есаулом Фроловым, любовница которого работала в ВЧК. Она сообщила, что по особому распоряжению, всех бывших белых офицеров, находящихся на советской службе, по истечении надобности в их услугах предписано расстреливать. После этого вся компания решила бежать за рубеж и в 1922 году перешла границу с Эстонией[27]. К биографии Луковский также приложил удостоверения, подтверждавшие его работу в органах ВЧК[28].

5 сентября Таранов получил из Москвы письмо, в котором говорилось, что Луковский — «лицо, несомненно, для нас интересное, но прошлое очень сложно во время пребывания его у нас, и требует тщательной проверки, так как возможна провокация»[29]. В результате начавшейся проверки оказалось, что служба Луковского в органах ВЧК полностью подтвердилась[30].

В следующие свои посещения полпредства Луковский приносит подробные доклад о деятельности монархистов в Эстонии, описание своей деятельности, сообщает о своих отношениях с генералами Горбатовским и Баиовым, о собраниях монархистов, о выборах на Зарубежный съезд, о комитете «Дня русского инвалида», о белогвардейской разведке и деятельности полковников Б.В. Энгельгардта и Н.Л. Васильева, ротмистра И.Г. Калянского; об их сотрудничестве с английской и французской разведками, о генерале Васильковском, о разведывательных пунктах Энгельгардта в Эстонии, о том, кто переправляет литературу через границу, кто послал в Псков полковника Казанского, о содержании инструкций Кутепова[31].

Таранов окончательно укрепляется в своем убеждении, что в его сети попала большая рыба и начинает закидывать Москву письмами, в которых просит ускорить процесс оформления документов на выезд в СССР семьи Луковского, чтобы уже начать запланированный им процесс внедрения Луковского в среду верхов русских белогвардейцев в Эстонии с целью их разложения изнутри и дискредитации[32]. Соответствующую работу Таранов начинает вести и с Луковским, после каждого разговора давая понять, что надо действовать уже сейчас[33]. Однако Москва не спешила, разумно предлагая еще раз все перепроверить[34].

И тут дело стало принимать неожиданный поворот. 19 сентября, в понедельник, то есть не в установленный для встреч день, Луковский внезапно появляется в полпредстве и сообщает Таранову о готовящемся покушении на ответственного члена полпредства, организаторами которого являются Энгельгардт и Елисеев, что из Парижа прибыли 2 эмиссара Кутепова, которые направились в Тарту для подыскания исполнителей теракта среди русских студентов-монархистов, а в Париж для доклада о результатах подготовительной работы выехал Байов[35].

Об этом экстренно было доложено в Москву, и сам нарком иностранных дел Чичерин предложил срочно сообщить о покушении эстонским властям, но Таранову удалось убедить и полпреда и Чичерина, что с этим стоит повременить до приезда Байова, чтобы взять его с поличным и доказать их осведомленность, тем более, что, по словам Луковского, покушения не будет до приезда Байова[36]. Таким образом, план Таранова с внедрением Луковского временно отодвигался, так как глава местных белогвардейцев был в отъезде, а возможность публично и с доказательствами дискредитировать самую главную фигуру местных монархистов придавала операции Таранова еще больший размах и соблазнительные перспективы.

27 сентября жена Луковского пришла в полпредство и сообщила, что письмо из Симбирска получено, Луковский его показал Энгельгардту, и тот дает задание для Ленинграда и Москвы, а также деньги на дорогу. Таранов, окрыленный удачно складывающимися обстоятельствами, начинает интенсивно запрашивать центр о визах и паролях для явок[37]. Однако Москва по-прежнему тянула, и терпение Таранова лопнуло — 2 октября он выехал в Москву для личных переговоров и разработки деталей операции. 11 октября Таранов вернулся в Таллинн и узнал, что приходил Луковский, но его не застал[38].

14 октября вместо Луковского в полпредство пришла его жена, и Таранов с порога заявил ей, что для их поездки все готово: визы получены, от консульского сбора их освобождают и материально поддерживают их поездку до Симбирска. Пароли для явок также готовы. Но тут вдруг Луковская заявила, что муж заболел, и пока он не выздоровеет, они никуда не поедут. Для Таранова это было внезапным ударом — все, что так тщательно готовилось, теперь внезапно рушилось. Таранов вспылил и накричал, говоря, что они с мужем теряют доверие к ним со стороны советской власти. В ответ вспылила и Луковская, сказав, что раз так, то и разговаривать им теперь нечего, и вышла. Осознав, что сделал досадную оплошность, Таранов вслед Луковской крикнул, чтобы ее муж сам зашел поговорить[39].

Желая сохранить ситуацию под контролем, и заодно проверить действительно ли Луковский заболел, Таранов на следующий день послал к нему своего человека. Придя на дом к Луковскому, посыльный Таранова убедился, что Луковский, на самом деле лежит в постели и, видимо, болен. Посыльный сообщил, что вчера на приеме вышло недоразумение, что Луковская с секретарем друг друга не поняли, на самом деле Таранов продолжает доверять Луковским и надеется на дальнейшее сотрудничество. Вечером тот же посыльный пришел опять и принес от Таранова 10 долларов, условившись, что Луковский придет на прием 25 октября[40].

Далее события начали разворачиваться совсем невероятным образом. 18 октября Луковский пришел в ныммескую префектуру полиции и подал заявление, написанное 17 октября, в котором изложил историю, повергнувшую полицейских в полное недоумение. В своем заявлении Луковский сообщал, что, посещая советское посольство в Таллинне по делу о возможном выезде семьи в Советский союз, он познакомился с неким работником посольства, представившимся «товарищем Петром», который предложил посодействовать ему в этом деле взамен на согласие Луковского начать работу по освещению деятельности русской эмиграции в Эстонии. После нескольких свиданий «товарищ Петр» вдруг предложил Луковскому совершить покушение на одного из ответственных работников посольства. За это было обещано 200 долларов и паспорт в любую страну мира. По словам Луковского, этот работник посольства утверждал, что именно сейчас настал подходящий момент для совершения подобного рода провокации. При этом он добавил, что «мы (т. е. СССР – Р.А.) бы никогда не добились от Польши того, чего мы добились после убийства нашего посланника в Варшаве товарища Войкова»[41]. До осуществления покушения надо было также отправить семью в СССР и собрать компрометирующие документы о деятельности монархистов на территории Эстонии и добиться их высылки.

Полиция была явно в недоумении, пытаясь понять, с кем она имеет дело — с сумасшедшим или с провокатором, или же, действительно, с жертвой советских спецслужб. Целый день 18 октября ныммеские полицейские размышляли над тем, что делать дальше, и только на следующий день Луковский был доставлен в Таллинн в политическую полицию. Здесь тоже дело Луковского вызвало замешательство, и лишь на следующий день комиссар политполиции подписал постановление о возбуждении дела и обыске квартиры Луковского. В результате обыска ничего не было найдено, а первый допрос был начат лишь вечером[42].

На протяжении всех допросов Луковский неизменно держался представленной им версии событий, лишь дополняя ее мелкими подробностями и деталями.

Тем временем полпред А.М. Петровский начал проявлять беспокойство, так как пребывал в полном неведении о том, как разворачиваются события. Луковский за визами не приходил, потом оказалось, что он заболел гриппом; в то же время, по данным того же Луковского, в Тарту эмиссары Кутепова занимались вербовкой и подготовкой к покушению боевиков; в любой момент мог совершенно незаметным образом вернуться из Парижа генерал Байов, а он (полпред) и его подопечные ничего не знают и ждут вестей от больного Луковского. Учитывая все это, Петровский 19 октября решил посетить министра иностранных дел Эстонии Ф. Акеля и сообщить о том, что какие-то «темные силы» замышляют что-то против полпредства[43].

Встревоженный этим сообщением Ф. Акель 22 октября сам пригласил Петровского к себе и попросил сообщить подробнее о данных обстоятельствах. На что Петровский ответил, что пока точно ничего сообщить не может, так как материал систематизируется[44]. Будучи в полном неведении о том, что происходит, Ф. Акель обратился к министру внутренних дел Я. Хюнерсону, но тот предоставил доклад по делу Луковского только 24 октября[45]. В тот же день министром внутренних дел была созвана пресс-конференция, на которой он выступил с сенсационным заявлением о том, что эстонской полицией предотвращена очередная готовившаяся эмигрантами провокация. Намекая на убийство советского посла Войкова, на участие эмигрантов в злополучной операции «Трест», на скандал, устроенный местными монархистами на лекции Милюкова и на другие инциденты, Хюнерсон обрушился с гневной филиппикой на всю русскую эмиграцию, утверждая, что этот элемент давно уже потерял связь с реальной жизнью, и что он способен отравить собой организм любого государства. В завершение министр угрожал эмигрантам сурово подавлять любые их действия, могущие испортить добрососедские отношения Эстонии с приграничными государствами[46]. В тот же день в Таллинне начались обыски и допросы видных представителей русских белогвардейцев.

Обыски и допросы никаких серьезных результатов не дали: все допрашиваемые в один голос отрицали существование в Эстонии централизованной монархической организации; в изъятой литературе и переписке ничего криминального обнаружено не было, и все подозреваемые были освобождены[47]. Эстонская пресса, по началу подхватившая тон и содержание гневной речи министра Я. Хюнерсона в адрес русских эмигрантов, постепенно начала склоняться к мысли о том, что вся эта история — очередной плод работы ГПУ. Особенно явно такие умозаключения стали появляться на страницах газет после публикаций разоблачений Опперпута-Стауница в газете «Сегодня»[48], а также после начавшегося судебного процесса над бывшим посланником Эстонии в СССР Адо Бирком[49], на котором также были вскрыты зловещие механизмы и приемы работы ГПУ. Еще до этого в эмигрантской печати появились публикации Л.В. Бурцева и В.В. Шульгина, посвященные той же тематике[50].

Полпред и Таранов определенно были поражены произошедшим, стараясь объяснить такой неожиданный поворот событий. Однако признаться себе в том, что их, кажется, попросту одурачили, они все-таки не могли. Петровский по-прежнему продолжал считать, что Луковский сотрудничал с ними искренне, и его сведения о готовящемся покушении были достоверны. В своем письме в Москву Петровский писал: «Мы полагаем, что Луковский говорил правду. Об этом свидетельствует и то, что о работе монархистов писала на днях «Пяэвалехт» и тот факт, что нас усиленно, хотя и не демонстративно, охраняют. Но, если он говорил правду, то чем объяснить его показания полиции. Здесь возможны два предположения: Луковский сам раздумал или был захвачен эстонцами, решив покаяться в такой форме, которая приятнее всего полиции и удобнее всего ему. Второе: Луковский рассказал правду, но полиция подсунула более удобный для нее вариант, для того, чтобы использовать против нас. Это последнее более вероятно»[51]. Именно с последней версией полпред предлагал министерству иностранных дел СССР выступить в печати.

Министерство согласилось, но запросило каких-нибудь веских, подтверждающих факт готовившегося монархистами покушения документов. Например, собственноручное заявление Луковского о покушении. Полпредство в Таллинне стало пересматривать имевшиеся у них материалы Луковского и… выяснилось, что такого документа нет[52]. Сообщение Луковского о готовящемся покушении было зарегистрировано с его слов и только. Дальше – больше. Оказалось, что единственным документом с его подписью являлась его автобиография, в которой он рассказывал о своей работе в органах ВЧК. Его описания деятельности белогвардейцев в Эстонии в большей части касались периода с 1922 по 1926 годы; точных данных о разведывательной деятельности они не содержали; о функционировании таких организаций как, например, Комитет «Дня русского инвалида» информация была доступна любому, достаточно было взять настольный календарь или газету; содержание инструкций генерала Кутепова по сбору информации о Красной армии не представляло из себя чего-нибудь специфического, такой список заданий мог составить любой военный. Далее оказалось, что в Париж генерал А.К. Байов ехать и не собирался, а поехал туда капитан Н.А. Байков[53]; про загадочных эмиссаров Кутепова тоже никто ничего не слышал…

Однако какую-то свою версию истории с покушением надо было озвучить, и Петровский выступил со своей версией, согласно которой в августе Луковский пришел в полпредство за визой и сообщил, что на полпреда готовится покушение, а исполнителями назначен он, Луковский, и его помощники — секретарь Комитета эмигрантов Елисеев и какой-то тартуский студент Феофанов[54]. Об этом было сообщено в Москву и в ближайшее время Петровский планировал оповестить о том же эстонские власти. В данной версии сразу же в глаза бросалось явное несоответствие — бывший есаул В.Г. Елисеев не являлся секретарем Комитета эмигрантов, каковым являлся бывший прапорщик С.А. Самсониевский[55], Елисеев был секретарем Комитета «Дня русского инвалида», об этом знал каждый эмигрант и эстонские власти тоже[56]. Как явствовало из допросов полиции Елисеева, Луковского и лиц, их знавших, Елисеев и Луковский уже больше года находились в ссоре и друг с другом не общались[57]. Студента А. Феофанова вообще никто не знал, а по сообщению тартуской полиции, он ни в каких сомнительных организациях не состоял[58]. Сам же Феофанов в газетах выступил с опровержением утверждения полпреда и требований публичных извинений[59].

Вскоре в газетах все чаще стали появляться заметки с названиями типа «Сотрудники ГПУ собирались убить Петровского?», «ГПУ готовило псевдопокушение на полпреда Петровского», «Провокационная сеть ГПУ в Таллинне»[60] и т.д. К этому добавилось и то, что 8 ноября А.С. Луковский по распоряжению судебных властей был освобожден[61] и начал давать интервью прессе, в очередной раз, но уже лично, озвучив свою версию о том, что второй секретарь советского полномочного представительства Таранов пытался его завербовать в целях осуществления фиктивного покушения на жизнь полпреда Петровского[62]. Теперь последние иллюзии и Таранова, и Петровского по отношению Луковского были полностью развеяны.

Оставалась последняя надежда на арест курьера местных монархистов к Кутепову Н.А. Байкова, который должен был скоро вернуться из Парижа с инструкциями и другими компрометирующими материалами. Однако и в случае с Байковым советское полпредство ждало полное разочарование. 15 ноября Байков был арестован на пограничном пункте в Валга. Тут же был произведен обыск, по ходу которого ничего компрометирующего найдено не было. Обстоятельный допрос также не дал прогнозируемых результатов. Байков утверждал, что в Париж он поехал для поиска работы, никаких заданий от Байова, Энгельгардта и Калянского не получал; имя генерала Кутепова ему известно, но не более того; в монархических организациях он никогда не состоял и ничего не слышал[63]. Вскоре дело было закрыто и постановлением министра внутренних дел от 21 ноября Н.А. Байков был освобожден[64].

Это было уже полное фиаско. Таранов в своем донесении в Москву писал, что «эстонцы окончательно обнаглели и особо лживо разоткровенничались в последнее время»[65]. И хотя он пытался найти хоть какие-нибудь положительные стороны этого дела, но было ясно, что в складывающейся ситуации и он, и полпред, и Народный комиссариат иностранных дел СССР были близки к панике. В том же письме он, как бы подбадривая, писал, что «совершенно ясно, что мы не должны поддаваться панике, вести по отношению к ним (эстонцам) по этому делу совершенно твердую и ясную линию»[66]. Далее он предлагал «извратить всю эту историю», перевернув факты с ног на голову: мол, министр Ф. Акель сказал в своей беседе с Петровским, что Луковский раньше служил в эстонской политической полиции, которая тесно сотрудничала с монархистами[67].

Эта мысль была одобрена, и А.М. Петровский представил в министерство иностранных дел Эстонской Республики официальную вербальную ноту, в которой впервые была озвучена своя версия истории с Луковским[68]. Однако, как отмечалось в прессе, объяснения эти не звучали убедительно и были оглашены с большим опозданием, что в свою очередь свидетельствовало о явном замешательстве советского посольства[69].

Крыть было больше не чем, и советское правительство решило перейти к агрессивным действиям, выразив сначала протест по делу Луковского, а затем вручив вербальную ноту послу Эстонии в Москве[70]. В советских газетах появились статьи, в которых утверждалось, что русские белогвардейцы в Эстонии при поддержке эстонских властей и английской разведки подготавливали провокацию и покушение на советского полпреда, что, мол, сам министр иностранных дел Эстонии признался, что Луковский «поддерживал связь с эстонской полицией»; что министр внутренних дел Эстонии на пресс-конференции 25 октября, «констатируя оживление деятельности монархической эмиграции в Эстонии, обвинил в этом… советское правительство»[71].

Несмотря на то, что в эстонской прессе с возмущением было указано на чудовищную подтасовку фактов, не соответствующих действительности, в то же время печать также обрушилась и министра внутренних дел, высказывания которого могут дать повод для подобного рода инсинуаций[72]. В результате эстонские власти решили поставить точку в этом деле, объявив, что инцидент возник исключительно из-за провокационных действий эмигранта Луковского, которого в конце декабря было предписано выслать из Эстонии, а русской эмиграции было высказано предостережение, что и в дальнейшем власти страны будут «твердой рукой» подавлять любые попытки враждебной деятельности против дружественных иностранных государств[73].

Тем не менее никто из замешанных в этой истории русских эмигрантов сурово наказан не был. Луковский, как мы знаем, был освобожден из-под стражи и переехал в Пярну[74]. С Н.А. Байкова также были сняты обвинения, и он для видимости наказания был выслан из Таллинна в Тарту[75]. Вся «верхушка» местных белогвардейцев во главе с А.К. Байовым и Б.В. Энгельгардтом никак не пострадала, продолжая жить своей жизнью. А вот второму секретарю советского полномочного представительства и по совместительству резиденту советской разведки в Эстонии Г.М. Таранову в связи с провалом предписано было покинуть Эстонию и вернуться в СССР[76]. Таким образом, белогвардейской контрразведкой был «ликвидирован» резидент ИНО ОГПУ в Эстонии. Но был и еще один положительный момент — теперь можно было отрапортовать в Париж Кутепову, что запланированное покушение, несмотря на всю проделанную подготовительную работу, сорвалось и вряд ли возможно в ближайшем будущем.

Примечания

  1. ↑ Бойков В. Русские в Эстонии (по материалам ОГПУ СССР) // Балтийский архив. Русская культура в Прибалтике. Рига, 1999, Т. V, С. 77
  2. ↑ Шкаренков Л.К. Агония белой эмиграции. М., 1986, С. 155
  3. ↑ Исаков С.Г. Б.В. Энгельгардт. Опыт жизнеописания // Биографика. I. Русские деятели в Эстонии XX века / Сост. и отв. ред. проф. С. Исаков. Тарту, 2005, С. 210
  4. ↑ Документы внешней политики СССР. М., 1965, Т. X, С. 581
  5. ↑ Бойков В. Русские в Эстонии (по материалам ОГПУ СССР) // Балтийский архив. Русская культура в Прибалтике. Рига, 1999, Т. V, С. 79
  6. ↑ Постановление и. о. министра внутренних дел Реэка // Наша газета. 1927, 21 мая, № 50, С. 4.; Кулицкий едет во Францию // Вести дня. 1927, 15 июля, № 187, С. 1
  7. ↑ Уход со службы ген. Лебедева // Наша газета. 1927, 24 мая, № 53, С. 4
  8. ↑ Бойков В. Русские в Эстонии (по материалам ОГПУ СССР) // Балтийский архив. Русская культура в Прибалтике. Рига, 1999, Т. V, С. 84
  9. ↑ П.Н. Яхонтов уехал в Париж // Вести дня. 1927, 14 февр., № 44, С. 1
  10. ↑ К уходу совета старейшин Русского клуба // Наша газета. 1927, 18 июня, № 73, С. 3; Слухи о готовящемся выступлении монархистов ложны // Вести дня. 1927, 18 июня, № 161, С. 1
  11. ↑ Eesti Riigiarhiiv (Государственный архив Эстонии; далее – ERA). Ф. 1, Оп. 7, Ед. хр. 28, Л. 189 – 189 об.
  12. ↑ Новая высылка русских эмигрантов // Вести дня. 1927, 29 июня, № 171, С. 1; Подробности причин высылки О. П. Васильковского и других // Вести дня. 1927, 30 июня, № 172, С. 1; Мин. И. Гюнерсон о высылке четырех // Вести дня. 1927. 1 июля. № 173. С. 1; Ген. Васильковский уезжает из Ревеля в четверг // Вести дня. 1927, 9 авг., № 212, С. 1; Eesti Riigiarhiivi filiaal (Филиал Государственного архива Эстонии; далее – ERAF). Ф. 129, Оп. 1, Ед. хр. 28966, Л. 58
  13. ↑ ERAF. Ф. 138, Оп. 1, Ед. хр. 47, Л. 183
  14. ↑ Там же
  15. ↑ Остерегайтесь провокаторов // Вести дня. 1927. 25 окт., № 289, С. 1; Pagulaste salasepitsuste tähe all // Päevaleht. 1927, 25 okt., № 291, Lk. 4; Minevuku varjud // Postimees. 1927, 25. okt., № 290, Lk. 1; Eesti provokatsiooni keerises // Rahva Sõna. 1927, 25. okt., № 198, Lk. 1; Kas mingi tsheka käsi mängus? // Kaja. 25 okt., № 248, Lk. 3; Kas pagulased end liigutamas? // Vaba Maa. 1927. 25. okt., № 250, Lk. 3
  16. ↑ Обыски в Ревеле // Вести дня. 1927, 26 окт., № 290, С. 1; Läbiotsimised monarhistide juures // Vaba Maa. 1927, 27 nov., № 252, Lk. 4; У кого были произведены обыски в Ревеле // Сегодня. 1927, 28 окт., № 244, С. 4
  17. ↑ Энгельгардт Б. Письмо в редакцию // Наша газета. 1927, 29 окт., № 185, С. 4
  18. ↑ Темная история или новая провокация ГПУ // Сегодня. 1927, 30 окт., № 246, С. 5; Готовился ли в Ревеле террористический акт? // Вести дня. 1927, 31 окт., № 295, С. 1; Сенсационные слухи // Наша газета. 1927, 1 нояб., № 187, С. 3; Новые подробности об обысках и арестах в Ревеле // Наша газета. 1927, 3 нояб., № 189, С. 2
  19. ↑ Эстонская печать возмущена «ТАСС’ом» // Сегодня. 1927, 17 нояб., № 260, С. 4
  20. ↑ N. Vene ähvardab protestiga // Kaja. 16. nov., № 268, Lk. 3; Vene protest siseminister Hünersoni vastu // Vaba Maa. 1927. 16. nov., № 269, Lk. 3; Saadik A. Petrovski verbaalnoot // Päevaleht. 1927, 19. nov., № 316, Lk. 3; Петровский требует опровержений // Сегодня. 1927, 20 нояб., № 262, С. 10
  21. ↑ Документы внешней политики СССР. М., 1965, Т. X, С. 582
  22. ↑ СССР и Эстония // Сегодня. 1927, 22 нояб., № 263, С. 1
  23. ↑ Eesti-Vene tüli lahendatud // Päevaleht. 1927, 22. dets., № 349, Lk. 5; Lukovski loo lõpp. Ametlik seletus // Vaba Maa. 1927
  24. ↑ ERAF. Ф. 138, Оп. 1, Ед. хр. 7, Л. 71; ERA. Ф. 2140, Оп. 1, Ед. хр. 142, Л. 7 – 7 об.
  25. ↑ ERAF. Ф. 138, Оп. 1, Ед. хр. 7, Л. 51
  26. ↑ Там же. Л. 52
  27. ↑ Там же. Л. 37 – 39
  28. ↑ Там же. Л. 16 – 18, 22, 24
  29. ↑ Там же. Л. 8
  30. ↑ Там же. Л. 56 – 58, 62
  31. ↑ Там же. Л. 113 – 116
  32. ↑ Там же. Л. 68а
  33. ↑ ERA. Ф. 2140, Оп. 1, Ед. хр. 142, Л. 15 об.
  34. ↑ ERAF. Ф. 138, Оп. 1, Ед. хр. 7, Л. 8
  35. ↑ Там же. Л. 13
  36. ↑ Там же
  37. ↑ Там же
  38. ↑ ERA. Ф. 2140, Оп. 1, Ед. хр. 142, Л. 21 об.; ERAF. Ф. 138, Оп. 1, Ед. хр. 7, Л. 10
  39. ↑ ERA. Ф. 2140, Оп. 1, Ед. хр. 142, Л. 15, 23 об. – 24; ERAF. Ф. 138, Оп. 1, Ед. хр. 7, Л. 10, 13
  40. ↑ ERAF. Ф. 138, Оп. 1, Ед. хр. 7, Л. 10, 13; ERA. Ф. 2140, Оп. 1, Ед. хр. 142, Л. 22, 24 – 24 об.
  41. ↑ ERA. Ф. 2140, Оп. 1, Ед. хр. 142, Л. 4
  42. ↑ Там же. Л. 5 – 9 об.
  43. ↑ Petrovski «tapmise» saladus paljastub // Vaba Maa. 1927, 17. nov., № 270, Lk. 3; ERAF. Ф. 138, Оп. 1, Ед. хр. 7, Л. 15
  44. ↑ Petrovski «tapmise» saladus paljastub // Vaba Maa. 1927, 17. nov., № 270, Lk. 3
  45. ↑ ERA. Ф. 2140, Оп. 1, Ед. хр. 142, Л. 2
  46. ↑ Eesti provokatsiooni keerises // Rahva Sõna. 1927, 25. okt., № 198, Lk. 1
  47. ↑ ERA. Ф. 2140, Оп. 1, Ед. хр. 142, Л. 117 – 123
  48. ↑ Опперпут о себе самом (Показания чекиста-провокатора Опперпута, данные им в Гельсингфорсе после бегства из СССР) // Сегодня. 1927, 30 окт., № 246, С. 3; 1 нояб., № 246а, С. 3; 2 нояб., № 247, С. 3; 3 нояб., № 248, С. 3
  49. ↑ См. об этом: Medijainen E. Birgiaadist. Eesti sidemetest ja Roman Birgi rollist Nõukogude vastuluure operatsioonis «Trust» aastail 1922 – 1927 // Luuramisi. Salateenistuste tegevusest Eestis XX sajandil. Tallinn, 1999, Lk. 67 – 90
  50. ↑ Бурцев Л.В. В сетях Г.П.У. // Иллюстрированная Россия. 1927, 8 окт., № 41; В.В. Шульгин о своей поездке в Советскую Россию. Послесловие к «Трем столицам» // Россия. 1927. 15 окт., № 8. Более подробно об этом см.: Флейшман Л. В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать. М., 2003
  51. ↑ ERAF. Ф. 138, Оп. 1, Ед. хр. 7, Л. 15
  52. ↑ Там же. Л. 14
  53. ↑ ERAF. Ф. 138, Оп. 1, Ед. хр. 47, Л. 183; GPU ametnikud kavatsesid Petrovskit tappa? // Rahva Sõna. 1927, 2. nov., 205, Lk. 1
  54. ↑ Там же
  55. ↑ ERA. Ф. 1, Оп. 7, Ед. хр. 28, Л. 166; Русский календарь для Эстонии на 1924 г. Ревель: Изд. «IRA», [1923], С. 100; Русский календарь для Эстонии на 1931 год. Ревель, [1930], С. 69; Русский календарь для Эстонии на 1933 год. Таллин, [1932], С. 106
  56. ↑ Баиов А. «День русского инвалида» // Последние известия. 1926, 5 сент., № 199, С. 3; Хроника // Час. 1926, 7 июня, № 27, С. 1
  57. ↑ ERA. Ф. 2140, Оп. 1, Ед. хр. 142, Л. 38 – 39
  58. ↑ Там же. Л. 40 - 40 об.
  59. ↑ Открытое письмо студ. Феофанова // Вести дня. 1927, 5 нояб., № 300, С. 2
  60. ↑ GPU ametnikud kavatsesid Petrovskit tappa? // Rahva Sõna. 1927, 2. nov., № 205, Lk. 1; Б. С. ГПУ готовило псевдопокушение на полпреда Петровского // Сегодня. 1927, 3 нояб., № 248, С. 2; GPU provokatsiooni võrk Tallinnas // Päevaleht. 1927, 2. nov., № 299, Lk. 3
  61. ↑ «Tapja» vabastati // Rahva Sõna. 1927, 8.nov., № 210, Lk. 3
  62. ↑ Тайна готовившегося «покушения» // Вести дня. 1927, 10 нояб., № 305, С. 1; Korraldavad üksteisele kallaletungimisi // Kaja. 11. nov., № 254, Lk. 5
  63. ↑ ERA. Ф. 852, Оп. 1, Ед. хр. 1250, Л. 5 – 8
  64. ↑ Там же. Л. 14
  65. ↑ ERAF. Ф. 138, Оп. 1, Ед. хр. 47, Л. 68
  66. ↑ Там же. Л. 70
  67. ↑ Там же
  68. ↑ Saadik A. Petrovski verbaalnoot // Päevaleht. 1927, 19. nov., № 316, Lk. 3
  69. ↑ N. Vene saatkonna esimesed kirjalikud andmed Lukovski kohta // Vaba Maa. 1927, 19. nov., № 272, Lk. 3
  70. ↑ Документы внешней политики СССР. М., 1965, Т. X, С. 582
  71. ↑ ERA. Ф. 957, Оп. 1, Ед. хр. 505, Л. 3
  72. ↑ N. Vene ähvardab protestiga // Kaja. 16. nov., № 268, Lk. 3; Vene protest siseminister Hünersoni vastu // Vaba Maa. 1927. 16. nov., № 269, Lk. 3; Kindralkuberneri traditsioonid // Vaba Maa. 1927. 16. nov., № 269, Lk. 3
  73. ↑ Eesti-Vene tüli lahendatud // Päevaleht. 1927, 22. dets., № 349, Lk. 5; Lukovski loo lõpp. Ametlik seletus // Vaba Maa. 1927. 22. dets., № 300, Lk. 3; Eesti valitsuse uus hoiatus emigrantidele // Rahva Sõna. 1927, 22 dets., № 248, Lk. 3; Konflikt Venega lahendatud // Kaja. 22. dets., № 299, Lk. 3
  74. ↑ ERA. Ф. 2140, Оп. 1, Ед. хр. 142, Л. 115 об.
  75. ↑ ERA. Ф. 852, Оп. 1, Ед. хр. 1250, Л. 37; Высланный из Ревеля Н.А. Байков выехал в Юрьев // Вести дня. 1927, 26 нояб., № 321, С. 1
  76. ↑ Taranov lahkub // Rahva Sõna. 1927, 22 nov., № 222, Lk. 5
Источник — «http://russianestonia.eu/index.php?title=Абисогомян_Р._Убить_полпреда,_или_покушение,_которого_не_было&oldid=65790»