Донесение о боевых действиях отдельного Ревельского Морского батальона смерти на островах Эзель и Моон Балтийского моря
Донесение о боевых действиях отдельного Ревельского Морского батальона смерти на островах Эзель и Моон Балтийского моря / журнал "Центрофлот" № 2, октябрь 1917
29 сентября 1917 года, около 12 часов дня в батальон приехал адъютант Начальника обороны Приморского фронта со срочным приказанием о немедленном выступлении на остров Моон; приказание было встречено мощным "ура!", после чего батальон начал готовиться к походу. Принимая во внимание, что в батальоне не было лошадей, обоза и многого другого необходимого, все же он, при горячем участии Начальника обороны капитана 1-го ранга Жерве, достав все необходимое в 4 часа 30 сентября отправился походным порядком в заранее приготовленный эшелон, который был перевезен к месту переправы на о. Моон на пристань Рогекюль.
Из Рогекюля батальон был посажен на транспорты "Буки" и "Анна" и переправлен на пристань Куйвасто, где около 19 часов была закончена разгрузка транспортов и откуда началась боевая жизнь батальона. Первое, что встретилось ему в Куйвасте – это толпы обезумевших солдат пехоты и артиллерии, бежавших с острова Эзель через дамбу, зачастую даже не видя неприятеля.
Солдаты ехали верхами, на повозках и шли пешком целыми партиями, бросая по дороге амуницию и зарывая местами в земле оружие, при чем на дамбе были брошены 5 клиновых орудий и вполне исправный броневой автомобиль.
Батальон, не имея достаточно лошадей для обоза и перевозочных средств, войдя в соглашение с комиссаром Центробалта матросом Тупиковым, отобрал у бегущих солдат необходимое количество обоза, оружие и лошадей, а к пулеметной команде было присоединено 35 человек Мосальского полка. Комиссар Центрофлота Вишневский в это же время с револьвером в руках старался удержать бегущую толпу солдат и призывал их опомнится, чтобы отразить натиск неприятеля и насколько возможно задержать его наступление.
Когда батальон сгрузился с транспортов то, прежде всего командиром батальона Капитаном 2 -го ранга Шишко, была выслана на подводах пешая разведка в направлении дамбы, соединяющей остров Моон с островом Эзель. Вскоре для подкрепления 40 человек матросов, защищавших дамбу, была также послана полурота 4-й роты, под командой штабс-капитана Нилова.
В 21 час 1 октября роты батальона и некоторые другие команды, походным порядком двинулись по направлению к дамбе, а резервы и пулеметная команда, отправились туда же только через 2 часа.
На рассвете 2 октября батальон расположился квартиро-бивуаком в деревне В. Моон, в двух верстах от дамбы, находясь под защитой моряков добровольцев, пешей разведки и полуроты; Штаб расположился в той же деревне, а батальонный обоз несколько севернее штаба в лесу.
Для рекогносцировки позиций подъехал командир батальона в сопровождении своего помощника поручика Парамонова. О месте пребывания штаба вскоре стало известно неприятелю, по всей вероятности, через сигнализацию местных жителей, (которая впоследствии была обнаружена), т.к. тотчас же появились германские гидроаэропланы, корректировавшие огонь миноносцев по расположению штаба, обоза и боевой цепи.
День 2 октября ничем не ознаменовался, кроме артиллерийского огня, который существенного вреда батальону не причинил. В ночь на 3 октября пешая разведка, проникнув на остров Эзель, вывезла на руках с другой стороны дамбы 5 орудий, брошенных нашими артиллеристами, и броневой автомобиль, совершенно исправный. Который был применен как заграждение на дамбе. Разведка принесла сведения, что остров Эзель занят неприятелем и что его передовые части расположились против дамбы у деревни Арисара. Командир батальона находился все время у дамбы в халупе, откуда и отдавал распоряжения. Германские миноносцы, подходя к дамбе на расстояние 2.5 версты, разворачивались и регулярно в 7 часов утра начинали обстрел дамбы и окопов прекращая его в 20 часов. Батальон не имея артиллерии, был вынужден сидеть в окопах и ждать очередных разрывов все усиливавшейся артиллерийской канонады, благодаря чему все боевые действия батальона происходили только ночью. По приблизительному подсчету на каждую квадратную сажень в день падало 6-8 снарядов, не считая 3-х дюймовой шрапнели с миноносцев, которая посылалась дополнительно. Общее же количество снарядов определялось от 2-х до 3-х тысяч.
Площадь рассеивания снарядов расстилалась от дамбы до деревни В. Моон, при чем самой интенсивной линией огня была линия окопов в сторону расположения деревни Линуссе, Наутсе и леса, а также в расположении дамбы. Это была артиллерийская завеса, для предотвращения выхода нашей цепи из линии окопов. Несмотря на отсутствие козырьков и блиндажей, наш батальон стойко выдерживал этот ураганный огонь. Около 5 часов вечера от командира батальона было получено срочное приказание 1 и 2 ротам двинуться в ближние окопы к дамбе, дабы иметь возможность отбить части противника в случае их продвижения с о. Эзель на о. Моон; эти роты поступили в личное распоряжение командира батальона. Одновременно с этим были высланы 3 и 4 роты под командой поручика Парамонова по направлению к деревне Роотсифер и Когово, ибо на правый берег предполагалась высадка неприятельского десанта. Для их обеспечения было выставлено боевое охранение по линии деревень Наутсе, Роотсифер и Когово. В 4 часа ночи между разведочным дозором второй роты и одиночными людьми противника произошла перестрелка, во время которой был убит один наш солдат.
В 8 часов утра 3 октября, по приказанию командира батальона, все роты и команды были придвинуты к самой дамбе. В 9 часов утра начальник подрывной команды корнет Полетика, получил распоряжение заминировать дамбу, для чего им была послана подрывная партия. Не доходя до расположения линии окопов, она подверглась атаке неприятельского гидроплана, который затем был сбит нашим летчиком Сафоновым, документы найденные при неприятельском летчике после рассмотрения были направлены начальнику отряда генералу Мартынову. Выждав, когда артиллерийский огонь противника несколько ослабел, подрывная команда произвела исследование дамбы и в расстоянии одной версты от берега нашла годное для минирования место. Во время исследования были обнаружены колодцы устроенные германскими минерами, в которых находились вполне готовые мины соединенные кабельной проводкой с противоположным берегом. По распоряжению начальника подрывной партии мины были обезврежены и проводка перерезана, после чего обо всем было доложено командиру батальона, и команда минеров отправлена под прикрытие для приготовления зарядов. По всей вероятности германцам стало известно о работах на дамбе, ибо начался усиленный артиллерийский обстрел дамбы, наносивший большой урон батальону. Насколько интенсивен был артиллерийский огонь противника, можно видеть из того, что вскоре загорелся наблюдательный пункт, где расположились роты 2-го взвода пулеметов, охранявших дамбу и сам командир батальона.
В это время роты батальона были расположены в следующем порядке: 1 и 3 роты занимали ближайшие окопы и подступы к дамбе, в помощь которым были приданы два взвода пулеметов, 2 и 4 роты находились в резерве в окопах на расстоянии 1000 шагов от 1 и 3 рот. Резерв пулеметной команды с приданной к ней 2-й Данковской пулеметной командой находился в деревне Наутсе, при чем для обстрела гидропланов противника на замаскированных позициях были выставлены 4 пулемета. В семь часов вечера 1 и 3 роты были заменены 2 ротой, которая и осталась прикрывать дамбу совместно с теми же пулеметами до самого отступления. Не имея приказания от начальника бригады, и видя тяжелое положение батальона, корнет Полетика завязал связь с 32 и 36 батареями, которых просил открыть интенсивный огонь по дамбе и наступавшей колоне противника. Корректировал артиллерийским огнем корнет Полетика, попадания батареи были настолько успешны, что заставили колонну неприятеля рассыпаться, а батарею, находившуюся позади колонны, замолчать. Связь с батареями все время поддерживалась поручиком Казагранди, корнетом Полетика и комиссаром Центрофлота Вишневским.
Последний, во все время артиллерийских боев принимал самое горячее участие в деле. В 4 часа утра по инициативе поручика Парамонова, находившиеся на берегу около дамбы, брошенные артиллеристами клиновые орудия были перевезены ночью к деревне Роотсифер, там установлены и замаскированы. Прислуга к орудиям была сформирована из чинов батальона, а наблюдателями были фельдфебель пешей разведки Чугунов и рядовой команды связи Филиппов.
Предполагая, что с 7 часов утра начнется артиллерийский бой, и чтобы предотвратить тяжелые последствия его, в 5 часов утра 4 октября была завязана вторично связь с батареями минной дивизии, совместно с которыми был выработан план артиллерийского огня по тем судам, которые обычно обстреливали дамбу и позицию, занятую батальоном. Вскоре после этого корнет Полетика направился к командиру батальона, где в присутствии поручика Андреева и представителя батальонного комитета Семенова был выработан точный план боевых действий, в котором предполагался также переход батальона на островов Эзель. В это время подрывная команда минировала дамбу. В 7 часов утра, когда в пролив вошли миноносцы и канонерки и стали в нем разворачиваться, корнет Полетика запросил батареи о готовности к бою, на что получил ответ, что с моря идет германская эскадра в числе 22-х вымпелов, по которой им приказано открыть огонь. Таким образом, на артиллерийскую поддержку со стороны батареи рассчитывать было нельзя и батальону снова пришлось выносить на себе ураганный огонь противника. Все же благодаря работе нашей батареи, состоявшей из 2-х орудий и находившейся под командой поручика Парамонова, неприятель вскоре был вынужден уйти из пролива за остров Эзель, т.к. огнем батареи один неприятельский миноносец был потоплен, а второй сильно поврежден и под прикрытием дымовой завесы вышел из сферы боя. Вскоре из-за острова Эзель противник открыл сильный артиллерийский огонь из 10-ти и 11-ти дюймовых орудий.
4-го октября был получен приказ от генерала Мартынова об отступлении на новую позицию по линии деревень Мыза Кюля и Тупернуме. В полчаса 20-го батальон под прикрытием сумерек выступил на указанную позицию, при чем по пути следования по нему был открыт сильный артиллерийский огонь бризантными снарядами.
Отступление совершалось в следующем порядке: впереди шел батальонный обоз, за которым следовал штаб со знаменем, под прикрытием первой роты под командой корнета Полетика; за батальонным обозом и штабом следовал пулеметный обоз кроме двух дежурных взводов, которые прикрывали отступление от дамбы и присоединились к своим только в 2 часа 5 октября, при чем эти два взвода были обстреляны из автоматических ружей из Н. Кирки (Кирка Моон). Пулеметный обоз вел поручик Казагранди с младшим офицером прапорщиком Клодтом, а дежурными взводами командовал Овсянников-Куликовский. Взводный офицер пулеметной команды прапорщик Тарасов, уйдя в разведку на дамбу 3-го октября, не вернулся и по сведениям был убит немцами, а прапорщик Тидерс, бывший вместе с ним, взят в плен. По прибытии в деревню Тупернуме, обозы были остановлены, и здесь полковник Руднев, командир Данковского полка, заранее условившись с командиром нашего батальона, распределил позиции между батальоном смерти, Данковским и 1-м Эстонским полками, причем Данковский полк был назначен в резерв, в деревню Каласте, 1-й Эстонский полк занял позицию от деревни Мыза-Кюля до половины расстояния к деревне Тупернуме. Какие части были правее 1-го Эстонского полка, и какие на левом фланге батальона в то время было неизвестно. Позднее это расположение войск несколько изменилось. Приведя на указанные позиции свои обозы, корнет Полетика и поручик Казагранди поехали в штаб бригады, расположенный в деревне Роге, для получения дальнейших распоряжений.
Они застали штаб в полнейшем бездействии. Бездействовали также Козельский и Данковский полки. Боевых распоряжений от генерала Мартынова получено не было; им было приказано завязать связь с миноносцами для спасения людей, а поручику Казагранди, кроме того, штаб приказал уничтожить обозы и пулеметы, когда это будет нужно, т.к. вывезти их не представлялось возможным. Находящийся при штабе бригады комиссар Центрофлота Вишневский, знающий морские сигналы, также получил распоряжение связаться с миноносцами. Для выполнения этого корнет Полетика, поручик Казагранди, комиссар Вишневский и взводный пулеметной команды унтер-офицер Папков на шлюпке отправились разыскивать миноносцы, но благодаря тому, что шлюпка оказалась совершенно испорченной, им пришлось в скором времени вернуться на остров, и таким образом эта попытка не увенчалась успехом.
С наступлением рассвета 5-го октября, батальон сдерживал на указанных позициях наступление передовых частей противника. При отступлении от дамбы последняя была нами подорвана. Поручик Казагранди, вернувшись в штаб батальона и видя его тяжелое положение, т.к. левый фланг от Тупернуме до Рауге был совершенно не защищен, решил послать донесение генералу Мартынову с просьбой принять меры к защите левого фланга. Затем он послал 15 человек своего батальона под командой прапорщика Клодта в подкрепление 3-й и 4-й ротам в виду того, что Данковцы, стоявшие в резерве, разбежались и сгруппировались вокруг штаба бригады. Около 13 часов поручик Казагранди получил донесение от ординарца, что штаб бригады выкинул белый флаг и сдается в плен, и что если кто желает сдаваться в плен, тот должен идти в штаб бригады, а кто этого не желает , пусть остается на участке расположения батальона. В это время наша боевая линия была оттянута несколько ближе и защитников ее оставалось уже немного, причем наши солдаты, встречая белые флаги, срывали их, не желая сдаваться в плен.
Когда командир батальона капитан 2-го ранга Шишко с красным знаменем на винтовке, с оставшимися солдатами отбивался от наседавшего противника и звал всех к себе, в то же время солдаты Козельского и Данковского полка, разъезжая пачками на захваченных в штабе бригады лошадях, хватали наших солдат и насильно тащили их для сдачи в плен.
Поймав поручика Зарницкаго, они обезоружили его и также потащили в штаб, но он, по словам солдат, вырвался от них и застрелился своим маленьким браунингом. Такому же нападению со стороны солдат подвергся и поручик Парамонов, но он отбился от них нагайкой и таким образом избежал насильственного плена. Около 3-х часов поручик Андреев, вместе с солдатом своей роты, был оторван от своей цепи конным разъездом противника и принужден спасаться в лодке, испорченной своим владельцем. Лодка пробыла в воде более трех часов и на самой середине залива была встречена нашими тральщиками, которые везли срочное приказание на имя начальника отряда или командира батальона смерти, об эвакуации острова Моон. Поручик Андреев дал им на карте точное направление, указав расположение наших и неприятельских войск. Через несколько минут тральщики были уже около берега, и поручик Андреев передал донесение командиру батальона смерти. С тральщиков были поданы шлюпки, которые начали быстро перевозить людей. Эвакуация производилась всего только около 25 минут, т.к. суда вскоре были вынуждены отойти от берега в виду обстрела их с миноносцев и гидропланов противника. Все же из батальона смерти удалось спасти около 120 человек и, кроме того, около 60 солдат спаслось на шлюпках.
О боевых действиях поручиков Зарницкаго, Лагутичева, Маревского, штабс-капитана Нилова, прапорщиков Поляченко и Кудряваго ничего сказать не могу и только могу донести, что все они честно выполнили свой долг, а затем, кажется, многие из них застрелились. Подробно о них мог бы доложить командир батальона, но он также остался на острове, и последние о нем сведения заключались в том, что он с тремя солдатами отступал в лес, отказавшись от переправы на тральщики.
Поручик Парамонов. Октябрь 1917 г.
